Как я ела баранье ухо

Анна Белоусова
Ездили мы туда с отцом ради умопомрачительной рыбалки – такой сейчас не найдешь на самых крутых платных водоемах. Судаки, щуки, сомы огромных размеров, не говоря уже о всякой мелкой рыбке, клевали исправно.
В первый же день нас навестил инспектор рыбнадзора – подарил небольшого (метра в полтора) осетра, показал омуты, быстрины и лучшие места для ловли. Инспектор оказался заядлым рыбаком, как и мой отец – очень хороший, хотя и не самый известный столичный врач. Понятно, что у него имелся свой интерес. А на следующий день было уже не отбиться от приглашений на обеды и ужины: жители небольшого совхоза-миллионера, который находился в невообразимой глуши, мечтали зазвать к себе московского эскулапа.
Казахский стол для гостей выглядит для европейца несколько необычно. Накрывают его, по крайней мере, в сельской местности, на полу,
точнее, на ковре. А для удобства предлагаются подушки, подушечки и матрасики, чтобы не вкушать пишу, сидя или лежа на голом полу. И это
здорово, поскольку вкушать приходится долго и обильно!
Например, вместо привычных закусок вы обнаруживаете перед своей тарелкой целый набор из 6-8 небольших пиал, где лежат сметана, сливки, отруби, соленые орехи, сухофрукты, варенье, черная икра и еще какая-то сбивающая с толку мелочь. Все это, в сочетании с беседой хозяина, который развлекает вас, пока женская часть его семьи мечется по кухне, служит прелюдией к основной трапезе.
Чуть позже на «столе» появляются пиалы с бульоном, да таким крепким и жирным, что от него слипаются губы. Значит, вскоре можно ждать основное блюдо...
И вот прибывает бешбармак – главное украшение и событие вечера. Запах – нечто феерическое! – опережает его появление на пару минут. На большом блюде слоями уложены лапша, лук и баранина, сверху – отварная баранья голова. Раздел головы – часть ритуала: оказывается, каждому гостю достается строго определенная часть, согласно его статусу.
Ох, как же я мучилась в первый раз, когда на мою тарелку положили ухо (отцу достался глаз)! Но была готова расправиться с бараньим ухом, даже если бы пришлось жевать его до утра, благо под рукой имелись острый нож и приправа, напоминающая аджику. Когда я начала пилить ножом жесткий хрящ, меня спасла хозяйка дома: объяснила, что от бараньего уха надо съедать лишь крошечный кусок, для вида и уважения к хозяевам, а потом вполне можно запустить руки (ну, или вилку в моем случае) в блюдо с бешбармаком.
Там, в степи, на берегу реки Урал, что служит границей Европы и Азии, для нас, европейцев, многое показалось директор. Но какой же культурный шок испытал председатель этого самого совхоза, навестив нас через полгода в Москве!