Журнал для фармацевтов и провизоров Выходит с 2000 г.

Марина Хлебникова: «С учителями и докторами мне повезло»

№ 3 | (стр. 71)
-
Нравится
0
Марина Хлебникова: «С учителями и докторами мне повезло»
Общаться с певицей Мариной Хлебниковой – большое удовольствие. Несмотря на свою славу, она держится
естественно и доброжелательно, без звездных понтов и закидонов. Говорит легко и свободно, постоянно
освещая нашу беседу улыбкой. Мы встретились с ней в кафе на Большой Никитской улице...
– Марина, а почему вы назначили мне встречу именно здесь?
– Наверное, потому, что самым моим любимым районом Москвы является как раз этот – площадь у Никитских ворот и отходящие от нее улицы: Поварская и Большая
Никитская. Ведь неподалеку я училась в Гнесинском училище, ставшем затем институтом, и мы с подружками исходили эти места вдоль и поперек.
– Я слышал, что ваши родители имели гриф секретности. Это правда?
– Да, они радиофизики. Гриф секретности у них действительно был. Несколько лет назад забавно было услышать от мамы, как наконец-то они смогли посидеть
со своими друзьями в ресторане «Националь». Поскольку в свое время имелся перечень ресторанов, посещать которые они не могли из-за «прослушки».
– В среде нашей интеллигенции преобладает династийность. Дети ученых, как правило, идут в науку, дети гуманитариев становятся гуманитариями. Как же в семье радиофизиков появилась музыкант, певица?
– Мама в детстве мечтала стать актрисой, и потому ей хотелось «отыграть» свою мечту на мне. Никто и не думал, что я буду певицей. Родители хотели, чтобы я
стала педагогом в музыкальной школе. Во времена моего детства это была высокооплачиваемая работа. Особенно если взять полторы-две ставки...
Способности мои проявились очень рано, поэтому меня отдали в музыкальную школу, потом в музыкальное училище. А я поначалу сопротивлялась, говорила, что не
хочу, ненавижу эту музыку и заниматься не буду. Потом постепенно втянулась и до сих пор с благодарностью вспоминаю своих учителей.
Если говорить о музыкальных воспоминаниях детства, то мне очень нравилось летним или весенним днем открыть балконную дверь, чтобы звуки пианино разносились по всему двору. Я очень благодарна и своим учителям в Гнесинском институте. Это были блестящие педагоги, говорить о них можно бесконечно. Например,
мастерство игры мне преподавала Маргарита Михайловна Волкова – ученица Нейгауза.
– На эстрадном отделении Гнесинки у вас тоже были блестящие учителя. Например, Александр Градский. Каким он вам запомнился?
– Мы занимались у него дома. Тогда он жил за Университетом. Помню, как мы, четыре студента его группы, приехали к нему домой. Я поразилась тому, какие у него красивые жена и дети. Встретил нас с легкой издевкой: «Ну что, пришли, студенты?»
Вокалисту, как известно, нельзя грызть семечки и орехи, а я вижу – у него на столе груда семечек, он сидит и их лузгает. Смотрит на нас и говорит: «Ну, чего устаились? Вот как петь надо», – и возьмет высокую-высокую ноту. «Теперь, – говорит, – покажите, что вы можете». Мы начали что-то петь, он прерывает: «Нет, так не делается. Хотя ладно, делайте как хотите, вот сейчас чуть-чуть поправлю». Так он все время нас слегка корректировал, но всегда охранял, говорил всем, чтобы нас не трогали, что мы сами пробьемся, найдем себе дорогу.
– Вашим деканом был Иосиф Кобзон. На сцене он всегда предстает в образе сильного и мужественного человека. А в повседневной жизни он такой же?
– И да, и нет. Это такой человек, на которого всегда можно опереться. Но помимо этого в нем есть доброта, внимательность, человечность. И даже сентиментальность. Когда я училась у него в институте, был такой случай. Я пела «Каста дива» Беллини, и Кобзон… заплакал. Вы представляете себе: Кобзон, который кажется таким мощным, непробиваемым таким… а он просто сидел, и у него лились слезы. Я думаю, это очень много говорит о человеке.
В свое время я схлопотала «пару» на экзамене за исполнение песни «Самый ленивый русский народ». В этом усмотрели антикоммунистический настрой, и возникла
реальная угроза вылета из института. Но Кобзон сказал: «Пусть Хлебникова учится. Она найдет свою дорогу. Что-то в ней есть». Он сыграл большую роль в моей жизни.
– Еще вы учились у Льва Лещенко...
– Лев Валерьянович обычно, придя в класс, садился у рояля и слушал, временами делая замечания (например, «сегодня лучше» или «хуже, чем вчера»), давал советы, но никогда не показывал, как нужно петь. Он был очень благодушным, импозантным, в потрясающих костюмах. Кстати, именно Лев Валерьянович настоятельно советовал мне петь стоя. Потому что, сочиняя музыку, я привыкла одновременно играть на рояле и петь, и оторваться от инструмента мне казалось чем-то страшным. А сейчас не понимаю, как можно петь, сидя за инструментом.
– За годы своей артистической карьеры вы добились очень многого, уже пятнадцать лет ваше лицо не сходит с обложек глянцевых журналов. Но не является ли известность «тормозом» в отношениях с противоположным полом?
– В личных взаимоотношениях очень часто люди коммуницируют со мной с позиции, что я известна, это так. А кого-то это и отпугивает. Очень хорошо на эту тему
высказалась Алла Борисовна, когда я пришла к ней в гости на эфир. Перед записью она спросила, что у меня в личной жизни, я сказала, что так, по-разному. И тут
она произнесла, я считаю, блестящую фразу: «Ты знаешь, они всегда к нам приходят сильными, а потом почему-то всегда становятся слабыми».
– Жизнь артиста – это постоянные гастроли, поездки. Но больше десяти лет назад у вас появилась дочь Доминика. Как же вы на это решились?
– Ну а как же иначе? Дочка – это сейчас самое главное в моей жизни. Ради нее и живу. Ника спросила меня недавно, что для меня важнее: она или работа. Я говорю, что, конечно, она. «А мне, – заявляет Ника, – кажется, что для тебя важнее работа!» Пришлось объяснять, что если бы я не работала, то мы не могли бы с ней путешествовать, заниматься музыкой, встречаться с различными интересными людьми. Ника задумалась и говорит: «Да, мам, ты права, но мне все равно тебя хочется больше видеть».
– Как изменилась ваша жизнь, когда появилась Ника?
– Самым потрясающим образом! Мир расцвел новыми красками, такою всепоглощающей любовью. Намного большей, чем любовь к мужчине или творчеству. Все самое позитивное, что есть в моей жизни, связано с Никой. Каждый день она мне дарит столько счастья!
А еще она постоянно удивляет: прошлым летом выдала слово, которое я на всю жизнь запомню. Мы с ней в море покачивались на волнах и держали друг друга за волосы. И вдруг она говорит: «Мама, а ты знаешь, как это называется? Это – черепотерапия». Я чуть не захлебнулась от хохота.
– Как вы ее воспитываете?
– Да примерно так же, как и она меня. Воспитание – это взаимный процесс: я не только учу, но и сама многому учусь у нее. В угол ее никогда не ставлю, тем более не
порю ремнем. Наказания у нас другого рода. Например, заставляю Нику выполнить что-то, что ей не нравится, запрещаю дневной просмотр любимого детского сериала, не пускаю на прогулку с подругами. Тут дело даже не в самом наказании, а в том, чтобы ребенок понимал: если провинилась, то заслуженное наказание неминуемо.
Впрочем, все равно долго сердиться на нее я не могу, быстро прощаю, начинаю обнимать и играть с ней.
– Остается ли у вас время на книги? И если да, то что вы читаете?
– Кроме выступлений, записей, репетиций и съемок клипов, огромную часть моей жизни съедают постоянные перелеты и переезды, ожидание отложенных рейсов. И я
читаю. Проглатываю по две-три книги за поездку. Покупаю эти маленькие детективы в мягких обложках, как покупают жвачку в дорогу. Запомнить их почти невозможно (во-первых, они все одинаковые, а во-вторых, их слишком много). Но среди множества авторов я выделила бы Кивинова и Макбейна. Они показывают работу детективов правдиво до мелочей – захватывающее чтение.
– Встречались ли книги, которые произвели на вас очень большое влияние, в чем-то изменили вас?
– В пятнадцать лет мне в руки попала книга Энтони Берджесса «Заводной апельсин». Идея романа в том, что никто не сможет вырваться из той среды, в которую
заточила каждого из нас судьба. И даже если ты попытаешься что-то изменить, обстоятельства отбросят тебя назад. Я жила в Долгопрудном, в семье физиков, и меч-
тала быть певицей. Книга вызвала во мне бурный протест, и я твердо решила перебороть обстоятельства. Возможно, если бы не Берджесс, мне не хватило бы
настойчивости добиться своей мечты.
– Для успешной карьеры певицы необходимо иметь хорошее здоровье. Что вы делаете для этого?
– Меня постоянно наблюдает врач-фониатр, работающий с оперными артистами Большого театра. Уникальный специалист, врачей ее уровня можно пересчитать
по пальцам. Еще у меня терапевт-диагност и домашний доктор-травник. Мне с докторами повезло: они лечат с учетом моей профессии, то есть с оглядкой на
связки, которые нужно беречь, это для меня самое главное.
Зарегистрируйтесь сейчас и первыми читайте все самое актуальное и интересное на сайте Для вас:
  • экспертное мнение кандидатов и докторов наук
  • консультации юристов
  • советы бизнес-тренеров
  • подборки статей по интересующим вас темам